Цифровизация законотворческого процесса: с чего начать?
Сам по себе процесс принятия законотворческих решений состоит из множества этапов, рассказывает член Совета Федеральной палаты адвокатов РФ Елена Авакян. При цифровизации придется внести изменения в каждый из них.
Сначала изменениям должен подвергнуться первый экспертный этап — отбор законотворческих задач. Для этого искусственный интеллект должен проанализировать судебную практику на мировом и местном уровне. Так будет выявлен список проблем, требующих законотворческого регулирования.
Второй аспект, который должен подлежать цифровой трансформации, — сфера, связанная с устранением коллизионности норм. На базе этого, считает Елена Авакян, должна быть создана система уведомления субъектов законодательной инициативы о наличии противоречий в нормативных актах.
Если остановиться на таком описании цифровизации этих этапов, может показаться, что все максимально просто. Система социального мониторинга указывает нам на болевые точки, например, излишнюю урегулированность отрасли, которая создает сложности при исполнении законодательных норм гражданами. Дальше система предлагает пути разрешения задач, а человек выбирает из них оптимальный вариант. Однако в этом случае речь будет идти не о цифровизации, а о продвинутом автоматизированном процессе, поскольку в нем сохранится определенная роль человека.
Цифровизация же предполагает, что искусственный интеллект анализирует правоприменительную практику, генерирует ряд решений и предлагает, либо даже сам выбирает оптимальный вариант регулирования, который приведет к наименее травматическому для общества результату.
«Но как мы будет программировать алгоритм, что считать минимально травматическими последствиями и кто выбирает ту точку максимальной эффективности общественного интереса?», — задает вопрос специалист.
На все эти вопросы однозначного ответа не даст даже традиционная система принятия законотворческих решений. Как объясняет Елена Авакян, до сих пор специалисты не всегда могут понять подлинные причины принятия тех или иных законодательных актов.
Вот почему сначала важно понять, кто и каким образом будет обучать искусственный интеллект фильтрации контента и выбору предлагаемого пути. Большое значение имеет и то, каким образом будут учитываться интересы разных социальных групп.
Люди и машины говорят на разных языках
Цифровизация процессов законотворчества предполагает абсолютную прозрачность: общество получает открытый доступ к информации, а законодатель — обратную связь и реакцию на изменения.
Кроме того, рассказывает Елена Авакян, цифровизация предполагает обязательную предварительную апробацию нормативного акта на соответствующей цифровой модели.
«Цифровая модель хороша тем, что можно сделать ее копию, взять некий тестовый стенд со слепком цифровой модели и апробировать процессы на ней. Вопросы появляются и здесь. Кто будет иметь доступ к этой цифровой модели? Кто и как будет оценивать последствия внедрения, будет ли это определенная группа органов государственной власти или подобного рода технологии будут доступны всем заинтересованным лицам? Какие механизмы обеспечат общественный контроль, есть ли необходимость таких механизмов?», — разъясняет адвокат.
Другая нерешенная проблема связана со сложностями человеческого языка. «Цифра» очень конкретна. Если в цифровом формате создается система, то она становится в полном смысле очевидна, так как в ней выстраиваются однозначные связи. Однако выстраивание таких конкретных связей в законодательстве на естественных человеческих языках не всегда возможно, отмечает Елена Авакян. Одному и тому же явлению может быть посвящено множество законодательных актов, причем в разных нормах оно будет зафиксировано под разными терминами. Например, то, что называется «цифровыми финансовыми активами» и «цифровой валютой» в российском законодательстве, в другой правовой среде называется «криптовалютой».
Впрочем, обучить машину правильно и адекватно воспринимать различные термины и улавливать нюансы все-таки возможно. Самый простой способ — обучить ее на элементах правоприменительной практики, в которой все незначительные различия в терминах легко прочитываются. Сработать это может не во всех случаях, предупреждает эксперт. Так, например, даже люди, анализируя практику осуждения по статьям о мошенничестве, не всегда способны однозначно определить, какие действия могут быть расценены как мошенничество в каждый конкретный момент времени, подчеркивает специалист.
«Сегодня есть мошенничество в цифровой и банковской сферах, существует подмена цифрового аватара, получение дубликатов сим-карт по подложным доверенностям — все это элементы мошенничества. Кто-то скажет, что это элементы чистой кражи, и у нас возникнет правовая дискуссия. Насколько возможна правовая дискуссия в цифровом поле? Машина — вещь прямолинейная. Поэтому в законотворческом процессе подобного рода явления должны быть выявлены, но решения, какой путь правильный и какие термины соотносятся друг с другом, должен принимать все-таки человек», — считает Елена Авакян.
Может ли машиночитаемое право заменить судебный нормоконтроль и каковы границы и риски цифровой диктатуры? Ответы на эти и другие вопросы – в лекции Елены Авакян «Цифровизация нормотворчества. Создание единой среды взаимодействия участников. «Правотворчество» и «цифра»».
Источник изображения: www.pexels.com
