Компании, находящиеся на грани банкротства, часто обращаются к юристам со стороны, надеясь либо полностью избежать процедуры, либо реструктуризировать задолженность. Однако если банкротства избежать не удалось, то заключенные с юристом соглашения часто попадают в период подозрительности и могут быть оспорены конкурсным управляющим и кредиторами наравне с другими сделками.
Юлия Шилова отмечает, что оспариваемые в суде сделки можно разделить на несколько основных групп по давности заключения договора:
- Сделки, заключенные за год до заявления о банкротстве (п. 1 ст. 61.2 закона «О банкротстве»), – их могут посчитать совершенными с неравноценным встречным исполнением, особенно если их цена значительно отличается от других сделок должника. «По моему мнению, большинство сделок именно договора оказания услуг с юристами оспаривается по пункту 1 статьи 61.2 закона «О банкротстве» – это самая многочисленная практика», – говорит Юлия Шилова.
- Сделки, заключенные за три года до заявления о банкротстве (п. 2 ст. 61.2 закона «О банкротстве») – такие сделки могут признать совершенными с целью причинения вреда. Однако по данному основанию, отмечает эксперт, практика достаточно небольшая.
- Сделки, заключенные за месяц или шесть месяцев до заявления о банкротстве (п. 2 ст. 61.3 закона «О банкротстве») – оплата юридических услуг может быть приравнена к предпочтению кредитору.
Одним из ключевых критериев оспаривания сделки Юлия Шилова называет «фикцию оказания услуг». Например, очень часто договор, заключенный между юристом и его клиентом, оказывается рамочным – в нем не уточняется характер предоставляемых услуг или их подробный перечень. В итоге при оспаривании сделки конкурсным управляющим именно юристу приходится доказывать реальность предоставленной помощи. Неоднократно в практике встречались и случаи, когда юристы в действительности не представляли интересов клиента в суде. В одном из дел, проанализированных Юлией Шиловой, возникло еще одно необычное основание для оспаривания – «задвоение услуг»: в этом случае несколько юристов выполняли одну и ту же работу, однако причина такого «задвоения» не называлось.
Как этого избежать признания услуг «фикцией»? Они должны быть фактически оказаны, и юристам нужны доказательства, считает Юлия Шилова. Для этого можно использовать, например, отчеты о судебных заседаниях, согласование позиции и другие документы. Лучшим доказательством будут судебные акты, способные подтвердить участие юристов или юриста в реальном заседании. Однако если оказываемые услуги подразумевали помощь в переговорах с контрагентом, то подтверждением этому может служить либо реальный результат (значительное уменьшение суммы задолженности или любой другой), либо документальные свидетельства работы – в том числе переписка, отчеты, свидетельские показания.
Еще одним важным критерием в подобных делах является необоснованная стоимость услуг. Помощь сторонних консультантов оплачивается куда более щедро, чем работа инхаусов – это зависит от множества факторов. И хотя это спорное сравнение, суды неоднократно использовали его. Однако часто и сами юристы дают повод для сомнений. «Суды часто говорят, что цена услуги является завышенной, она не обоснована. Юристы, бывает, не представляют каких-то внутренних документов, которые могли бы подтвердить, что такая стоимость является нормальной для соответствующих услуг. Также не представляются доказательства того, что это среднерыночная стоимость услуг, что у других юридических компаний за аналогичное дело будет аналогичная стоимость. Таким образом, суды и приходят к выводу о необоснованной и завышенной стоимости услуг», – комментирует Юлия Шилова. При этом часто в обсуждении справедливости цены контракта встает вопрос о квалификации и опыте юриста, который оказывал должнику ту ли иную помощь, отмечает эксперт. Суды могут обращаться к сайту самой компании или конкретного специалиста, к сторонним базам судебных данных, чтобы проверить эти сведения.
Именно поэтому, подчеркивает Юлия Шилова, услуги должны соответствовать прейскуранту цен. Причем этот прейскурант должен распространяться на других доверителей. Юлия Шилова отмечает, что в данном случае можно воспользоваться ответами на запросы других доверителей или коммерческими предложениями компаний, которые оказывают схожие услуги и ведут подобные споры. Во внимание суды также принимают заключения экспертов и утвержденные адвокатскими палатами ставки оплаты юридической помощи.
В качестве третьего основного критерия для оспаривания сделки с юристами Юлия Шилова называет неоднозначный предмет соглашения. «Из судебной практики следует, что весьма важной является именно конкретизация. Даже если она невозможна, и мы не понимаем, какие услуги, в каком размере и в рамках какого дела будут оказаны, нужно их конкретизировать. Необходимо обозначить и сузить предмет: что и в рамках какого правового поля будет сделано, чтобы оказать эту услугу. В отсутствие предмета либо его широкого толкования суды однозначно признают сделки недействительными», – объясняет эксперт.
Есть и ряд критериев, которые для судов являются явными свидетельствами недействительности сделки. Особое внимание Юлия Шилова уделяет «гонорару успеха». «Когда речь идет об оспаривании в рамках банкротства доверителя, то условие о «гонораре успеха» суды признают недействительными», – подчеркивает эксперт. Это же касается оплаты за односторонний отказ от договора. Еще одним важным критерием будет участие юриста в судебном споре о взыскании с должника суммы долга. «Это говорит о том, что юрист знал о неплатежеспособности должника», - резюмирует адвокат.
Почему юридическая помощь не считается хозяйственной деятельностью и можно ли привлечь юристов к субсидиарной ответственности за оказание услуг должнику – на эти вопросы Юлия Шилова отвечает в рамках вебинара «Ответственность юристов при банкротстве доверителя».
Источник изображения: freepik - www.freepik.com
