Профессор Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина Марина Малеина
«Я должна сказать о самом понятии компенсации морального вреда: в Гражданском кодексе это определяется как нравственные или физические страдания. Это определение до сих пор вызывает споры, и я считаю, что более точно было бы выбрать другое обозначение — неимущественный вред. Поскольку в русском языке «нравственный» и «моральный» являются синонимами, лучше выбрать в качестве родового понятия неимущественный вред. Более того, я считаю, что в будущем российский законодатель придет к признанию того, что юридические лица и организации могут нести неимущественные потери и ставить вопрос об их компенсации. И возможно, в дальнейшем в законодательстве будет введена компенсация неимущественного вреда. В таком случае это определение неимущественного вреда станет общим и для физических, и для юридических лиц. Но тогда содержание этого понятия будет иным: не физические и нравственные страдания или их сочетание. Мы будем говорить о негативных последствиях во внеимущественной сфере организации.
Одна из проблем для российского законодательства — это место закрепления института компенсации морального вреда. У нас статья 151 Гражданского кодекса помещена в главу 8 с названием «Нематериальные блага и их защита». Но в этой статье говорится, что такой способ защиты применяется не только, если нарушаются нематериальные блага или неимущественные права, но даже в некоторых случаях, когда нарушаются имущественные права. Поэтому, исходя из структуры Гражданского кодекса, на мой взгляд было бы более правильно перенести нормы о компенсации морального вреда в главу 2 Гражданского кодекса, где предусмотрены и другие способы защиты гражданских прав — имущественные и неимущественные…».
Председатель совета Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте РФ Лидия Михеева:
«Сама модель компенсации морального вреда, если иметь в виду то, что есть у нас в писанном праве, близка к идеальной, на мой взгляд. Согласитесь, у нас в законодательстве все хорошо. Нашему правопорядку стоит гордиться тем, что в качестве оснований для компенсации морального вреда выступает любое нарушение нематериального блага. Любое нарушение личных неимущественных прав! И это настолько широкое основание, что оно позволяет обеспечить защиту личности и поднять ее на новый уровень, о котором писал еще Иосиф Покровский. Я должна посетовать только на то, что мы не можем воспринять концепцию единого неимущественного права. Наш правопорядок с его позитивистами наклонностями любит все перечислять, а неперечисленное не защищать. <…>.
Недостаточное внимание к институту материальных благ и к одному из способов защиты — компенсации морального вреда — вызвано лишь тем, что мы очень тяжело переживаем период первоначального накопления капитала, и ценности у подавляющего большинства русских и новых русских граждан, так сказать, разные. Только сейчас эти люди начали отдавать приоритет ценностям духовным, личностным, своей чести, которые, на мой взгляд, важнее презренного металла.
Но если всерьез говорить о совершенствовании, я бы подняла тему излишнего упоминания компенсации морального вреда в тех законах, где этого быть не должно. В законе о защите прав потребителей о компенсации морального вреда через 30 лет после принятия этого закона говорить уже не стоит. Все же это норма, появившаяся на заре становления нашей правовой системы, была лишь неким дополнительным пугающим рычагом воздействия на условного бесчестного и безнравственного торгаша, который стремился обидеть покупателя. Но сейчас, мне кажется, экономика уже иная. Более равновесно выглядят отношения потребителя и продавца, и наверное, можно от этого перекоса отказываться. Касательно размера компенсации морального вреда, опять же, в писанном праве все безупречно: суд по своему усмотрению определяет этот размер. Если мы доживем до тех времен, когда словосочетание «судебное усмотрение» перестанет всех пугать, тогда можно будет более смело и уверенно говорить о применении института компенсации морального вреда, который очень плохо живет в практике».
Доцент кафедры гражданского права Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова Александр Ягельницкий
«Я абсолютно согласен, что нет ни одного упрека к законодателю, но при этом наша судебная практика за то короткое время, которое у нее было в работе с институтом морального вреда, сделала большие шаги в русле континентального, европейского подхода к правам личности.
Уже понятно, что есть две группы проблем: количественные и качественные. К сожалению, в тексте судебного акта мы по большей части не видим чуткого отношения, как это не прискорбно. Здесь мы попали в проблему трудности жанра: есть ощущение, что у сообщества сформировалось мнение, что то, что происходит сейчас — неправильно. Размер должен меняться. Но сообщество находится в непонимании, в каком жанре это делать: выпускать закон в виде таблиц — но никто не хочет на себя это брать! С другой стороны, проблема в том, что что бы мы ни делали, эта таблица существует. Потому что когда пять разных судей вынесли пять разных решений по похожему делу, адвокаты собрались и написали. Понимаете, это ужасно цинично, но это грязное дело в итоге будет сделано кем-то. И сейчас получается, что это дело делают суды первых инстанций — это, видимо, наиболее консервативная часть судебного корпуса, которая склонна воспроизводить паттерны. И что мы наблюдаем? Неважен конечный результат — важен процесс, динамика. А какую мы видим динамику? По моим ощущениям, нулевую. Мы даже не видим какой-то модификации на инфляцию. Это что касается количественных вопросов.
По качественным вопросам… Касаемо закона о защите прав потребителей, мне кажется, там есть замысел законодателя — это страдание от непрофессионализма. Приходит бедный потребитель к профессионалу, и он страдает от непрофессионализма. Возможно, логика закона в том, что это разочарование от расстроенных ожиданий. Это сложный вопрос. Я никогда не понимал, почему у нас в потребительском договоре, если нарушили, можно моральный вред, а точно такой же, но непотребительский — его сразу становится нельзя. Похоже, правильное решение в том, что в непотребительском тоже можно! И можно согласиться, что закон о защите прав потребителей долой, но общую норму тогда за нарушение договоров, да, моральный вред можно взыскивать, если нарушение такое, что далее по тексту».
Адвокат Ирина Фаст
«За 2019-2020 год Верховный суд отменил более 15 судебных актов нижестоящих инстанций по моральному вреду. Все отмены сводились к тому, что присужденные суммы были необоснованно снижены. Очевидно, что такое количество отмен свидетельствует о наличии проблемы. Мне видится, что тот поход, когда судье приходится самостоятельно определять размер компенсации на основании общих критериев, указанных в законе, в современном мире работает сложно. Мир усложнился, за последние 30 лет глобально выросла вариативность случаев причинения морального вреда. Само отношение к человеку как к личности, оценка его морально-нравственных переживаний находится на качественно ином уровне. И при этом в действующем праве критерии определения размера компенсации носят очень общий и неопределенный характер.
Мне очень импонируют предложения о системе критериев по определению компенсации неимущественного вреда. На мой взгляд, это хороший путь, потому что он дает сторонам больше определенности в рассуждению о возможной компенсации. Эти критерии можно уточнять, дополнять и предлагать в качестве какого-то нормативного знания. Нужно уточнять и степень влияния этих критериев на конечную сумму, потому что основной вопрос, который у нас есть в праве — что непонятно определение размера компенсации.
Сейчас размеры компенсаций, которые взыскиваются у нас, мягко говоря, небольшие. Средняя цифра по вреду и здоровью — 80,5 тысяч. Понятно, что она не отражает идеальной картинки, потому что это средняя цифра. Я возглавляю Комиссию по определению компенсации морального вреда в ассоциации юристов, и мы с коллегами проводили социологические опросы: опрашивали граждан, юристов, судей. Мы брали типизированный сценарий и предлагали респондентам оценить их с точки зрения причинителя вреда и потерпевшего. Результаты не соответствуют тем цифрам, которые мы видим в судебной практике, к сожалению.
Низкие цифры компенсации, мягко говоря, не мотивируют к созданию безопасной среды человека. Получается, дешевле заплатить, чем вкладывать серьезные ресурсы в безопасную инфраструктуру…».
Член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник ИГП РАН Андрей Габов
«<…> Мне кажется, когда мы говорим о моральном вреде, мы должны понять философию института морального вреда: для чего и почему он существует. И если мы ответим на этот вопрос, все остальные частные вопросы будут решаться и разматываться сами по себе. Основа этого института — признание ценности человеческой жизни и признание ценности качества человеческой жизни. Если мы будем исходить из этих постулатов, понятно, что ситуация, в который мы находимся сегодня с возмещением или компенсацией морального вреда, выглядит очень неоднозначно. Здесь не вопрос того, где этот институт должен находиться и как называться. Мне кажется, дискуссии, которые закончились 30 лет назад, нам надо начинать отчасти заново, потому что накопился колоссальный массив нормативных актов, не состыкованных между собой».
Петербургский Международный Юридический Форум 9 ¾ прошел онлайн с 18 по 22 мая 2021 года. Полная программа и видеозаписи мероприятий Форума доступны на официальном сайте ПМЮФ.
Форум организован при поддержке Президента Российской Федерации и Министерства юстиции Российской Федерации. Генеральный партнер ПМЮФ – «Газпромбанк» (Акционерное общество).
