Как сообщается в исследовании, в 2024 году резко подскочила доля компаний, столкнувшихся с неплатежами со стороны контрагентов — до 37% (против 20-22% в среднем за 2021-2023 гг.). К этому добавляются высокие процентные ставки по кредитам, а также ряд других макро- и микроэкономических показателей. Все это может привести к серии корпоративных банкротств.
Андрей Андреев, адвокат, общественный деятель, председатель совета Московской коллегии адвокатов «Андреев, Каганский, Гузенко и Партнеры», говорит, что согласно судебной статистике и данным арбитражных управляющих, количество дел о несостоятельности в последние месяцы демонстрирует рост.
«Это связано с макроэкономическими факторами, усложнением условий ведения бизнеса, увеличением долговой нагрузки и падением платежеспособности компаний. Особенно уязвимыми остаются малый и средний бизнес, а также предприятия, работающие в высокозатратных отраслях», — отмечает он.
Денис Шашкин, адвокат, управляющий партнер «Шашкин и Партнеры», также подтверждает опасения:
«Количество банкротств действительно возросло за последние годы, в начале 2025 отмечаем большое количество заявок на банкротство компаний. Ставка, повышение стоимости кредитов и спад на получение ипотеки особенно ощутили компании строительной отрасли. И здесь прогнозируется волнительная ситуация», — говорит Шашкин.
Роман Лобанов, партнер международной юридической фирмы White Stone, приводит конкретные цифры: уже в первые два месяца 2025 года арбитражные суды признали банкротами 1 342 компании, что на 59% превышает аналогичный показатель за тот же период 2024 года.
«Эти цифры свидетельствуют о лавинообразном росте корпоративных банкротств и необходимости глубже осмыслить ситуацию», — рассказывает Роман Лобанов.
Долги перед поставщиками
Алексей Пашков, управляющий партнер адвокатского бюро Legal Brains, поясняет, что бесприкословно верить официальной статистике корпоративных банкротств не стоит по нескольким причинам.
«По статистике портала «Федресурс» за 2024 год число банкротных процедур колеблется в стандартном коридоре с небольшой тенденцией к росту. Однако такая статистика не отличает процедуры несостоятельности реальных предприятий от банкротств компаний пустышек, которые создавались для конкретных операций и были ликвидированы. Предположу, что объективные факторы приведут к росту несостоятельности именно в реальном секторе экономики», — комментирует ситуацию он.
При этом Екатерина Цибизова, управляющий партнёр ЮК Цибизова и партнеры, юрист, налоговый консультант, член Палаты налоговых консультантов, прогнозирует рост числа дел о банкротстве только во втором и третьем кварталах 2025 года.
«Те компании, у которых есть средства, выводят их из производственного оборота и перенаправляют на срочные депозиты или вкладывают в безрисковые облигации. Им это выгодно из-за высоких ставок — но при этом их долги перед поставщиками растут.
Не все кредиторы согласны на долгое ожидание в погашении долга. В конце концов они будут вынуждены инициировать процедуры взыскания долгов в суде, а затем и процедуры банкротства своих контрагентов, чтобы добиться погашения долгов», — говорит она.
Ваши ставки, господа
Не добавляет оптимизма и ключевая ставка, из-за которой проценты по кредитам достигли пиковых значений.
Илья Перелешин, инвестиционный директор Atomic Capital, приводит в пример данные Банка России, согласно которым усредненные ставки по краткосрочным кредитам для бизнеса к концу 2024 года достигли исторического максимума.
«Заемный капитал на небольшой срок в российских финансово-кредитных учреждениях еще никогда не был так дорог для предпринимателей. На рынке говорят и боятся массовых банкротств в корпоративном секторе, и этот висящий в воздухе страх основан на логической цепочке предположений: ставки по кредитам высокие, бизнес столько заработать не сможет – будут банкротства», — объясняет он.
Екатерина Цибизова считает, что в случае дальнейшего увеличения ключевой ставки долговая нагрузка компаний может стать настолько критической, что иного выхода, кроме банкротства, для компаний просто не останется.
Андрей Андреев приводит еще несколько факторов, которые могут привести к росту банкротств:
- Макроэкономическая нестабильность – колебания курса рубля, санкционное давление, перебои в поставках;
- Снижение потребительского спроса – падение продаж и снижение выручки;
- Регуляторные изменения – усиление налоговой нагрузки, изменение требований к отчетности и лицензированию;
- Кредиторская активность – банки и контрагенты в сложных условиях становятся менее терпимыми к просрочкам и чаще инициируют банкротства.
Директор в должниках
Корпоративные банкротства несут риски не только для самих организаций, но и для их контрагентов, сотрудников и финансовой системы в целом.
«В первую очередь, это утрата активов кредиторами, потеря рабочих мест и снижение налоговых поступлений в бюджет», — говорит Андрей Андреев.
Но здесь есть важный аспект, о котором не стоит забывать. Корпоративное банкротство прежде всего опасно тем, что в рамках проведения процедуры банкротства суд рассматривает заявление конкурсного управляющего о привлечении контролирующих должника лиц (КДЛ) к субсидиарной ответственности
«К таким лицам относятся генеральный, финансовый и исполнительный директора, главный бухгалтер, члены совета директоров, акционеры и участники компаний и иные лица, которые фактически могли управлять компанией и извлекать выгоду от ее действий», — рассказывает Игорь Зиневич, управляющий партнер «Зиневич и партнеры».
В 2017 году в России изменились правила привлечения к такой ответственности. И теперь подразумевается, что КДЛ виновен в доведении компании до банкротства, если должником совершены сделки в ущерб кредиторам, если сделки должника признаны недействительными, если отсутствуют документы, раскрывающие активы баланса должника. А также если есть долги перед налоговой, которые превышают 50% общих неисполненных обязательств компанией перед другими кредиторами.
«Если КДЛ привлекут к субсидиарной ответственности, то это будет основанием для начала процедуры его личного банкротства с последующей продажей его личного имущества и имущества его супруги или супруга, а также попыткой признать недействительными сделки по распоряжению личным имуществом», — поясняет Игорь Зиневич.
При этом по результатам проведения личного банкротства остаток долга по субсидиарной ответственности списан не будет, если имущества должника не хватит для расчетов с кредиторами.
«То есть такой остаток долга останется за должником на неопределенное время. Такому гражданину, признанному банкротом, будут запрещены ведение бизнеса, получение кредитов и занятие должностей в управлении компанией», — предупреждает эксперт.
Не выгодно никому
Илья Перелешин считает, что для массового скачка корпоративных банкротств, спровоцированного поставщиками или налоговой, нужен системный кризис рентабельности: либо резкий и некомпенсированный выручкой рост издержек, либо сокращающийся платежеспособный спрос.
«Ни того, ни другого глобально в российской экономике не происходит. Операционная деятельность компаний до налогов и процентов по банковским кредитам не сжимается, потребительский спрос остается высоким, а любой намек на окончание цикла повышения ставок дополнительно приведет к перенаправлению ликвидности из депозитов в потребление», — рассуждает эксперт.
По словам Перелешина, издержки, особенно в части оплаты труда, растут, но пока бизнес перекладывает их на конечного потребителя без существенной потери рентабельности. Операционный поток есть, и его хватает на все прямые расходы и налоги, а значит ждать требования о банкротстве со стороны поставщиков и налоговой не стоит.
История с банковскими банкротствами чуть сложнее.
«Для банка-кредитора банкротство заемщика не меньший стресс, чем для владельца бизнеса. Перед инициацией процедуры он должен сделать всю задолженность срочной к погашению, это означает, что нужно внутренне и, с точки зрения отчетности, передаваемой в Банк России, признать нарушения кредитного договора критическими, а задолженность проблемной», — объясняет Перелешин.
Это, в свою очередь, потребует от банка создание резервов на возможные потери по ссуде в размере до 100% от выданного кредита, а каждый 1 рубль созданных резервов уменьшает возможность банка в выдаче новых кредитов в размере примерно 7 рублей. Далее идет длительный и затратный процесс взыскания залогов, торгов и реализации имущества, по итогам которого часть кредита будет возвращена, резервы распущены, а способность банка выдавать новые кредиты восстановлена. Пока такой банк банкротит заемщиков, и потому ограничен в выдаче новых кредитов, его более сговорчивые конкуренты будут захватывать долю на рынке.
«Для банков гораздо более предпочтительным сценарием является проведение любых форм реструктуризации текущих кредитов, от классической корректировки графика погашения долга до экзотических форм конвертации кредитов в акционерные мезонины. С точки зрения баланса кредитной организации выгодно как можно дольше пытаться оздоровить заемщика и его бизнес», — говорит инвестиционный директор Atomic Capital.
Вернуть свое
Корпоративные банкротства могут посыпаться, как карточный домик, затронув реальные сектора экономики. Но прибегать к банкротству не всегда выгодно – это долго и дорого. Евгения Яковлева, адвокат «КККА», приводит три стоп-фактора для массовых банкротств.
- Существенно выросла стоимость процедуры как для самого должника, так и для кредитора.
- Из-за увеличения случаев привлечения к субсидиарной ответственности, через банкротство уже не получается так легко списать долги.
- Получила распространение так называемая «внебанкротная субсидиарка». Она позволяет привлечь к ответственности за долги корпорации ее учредителей без проведения полноценной процедуры.
По словам Андрея Андреева, возможность возврата долгов зависит от структуры активов банкрота и качества работы конкурсного управляющего. На практике удовлетворение требований кредиторов по итогам конкурсного производства остается низким — от 5% до 20%. При этом обеспеченные кредиторы (банки) находятся в приоритетном положении, а обычные коммерческие контрагенты зачастую теряют большую часть средств.
«В условиях роста корпоративных банкротств предпринимателям важно заранее анализировать финансовую устойчивость своих партнеров, применять механизмы страхования рисков и оперативно реагировать на признаки возможной несостоятельности контрагентов», — советует он.
Новые возможности
Увеличение количества корпоративных банкротств может стать отправной точкой для тех, кто успеет воспользоваться ситуацией. Эксперты уже отмечают этот тренд: инвесторы начали рассматривать банкротные активы как перспективные инвестиционные проекты.
«В условиях нестабильности активы банкротов можно приобрести по низкой цене, реструктурировать и вывести на рынок с прибылью. Этот механизм давно работает в западных странах, а теперь активно развивается и в России», — рассказывает Роман Лобанов.
Он говорит о том, что те компании, которые смогут предлагать нестандартные решения в сфере реструктуризации, работать с иностранными юрисдикциями и адаптироваться к новым трендам, окажутся в выигрышном положении.
«Таким образом, хотя обсуждение рисков корпоративных банкротств остается важным, фокус дискуссии должен смещаться на новые тренды. Именно в них кроются ключевые возможности для бизнеса в новой экономической реальности», — резюмирует он.
Изображение создано Freepik, www.freepik.com
