«Я не хочу стрелять и потому очень рекомендую допустить моих клиентов на территорию завода», – с вежливой улыбкой сказал мне одетый в классический костюм адвокат, одной рукой поглаживая недвусмысленный предмет, торчавший из набедренной кобуры, а другой размахивая чем-то похожим на исполнительный лист. Клиенты в составе человек тридцати стояли поодаль. Они тоже были в костюмах. Спортивных. В далеком 2003 году такие сцены нельзя было назвать экстраординарными. Нередко представители профессионального юридического сообщества тех лет просто не видели существенных различий между характерными для того времени «доверителями» и собой – адвокатами и юристами, пределы мечтаний которых простирались от джипа с сопровождением до доли в «отжатом» бизнесе.
В то рейдерское время конца 90х – начала 2000х давление на юристов, вопреки когда-то существовавшему понятийному правилу не трогать врача и адвоката (на жаргоне – «шапиро» и «лепило»), нередко практиковалось новоявленной «братвой». Особенно при корпоративных конфликтах.
Хотя угрозы и «рекомендации» редко доходили до дела, организовать «весомое» присутствие в судебном заседании характерных «представителей по доверенности» с массивными цепями и челюстями – было вполне в духе времени. Равно как и задержать при небескорыстном содействии участкового милиционера для длительной проверки документов спешащего в суд адвоката. При этом далеко не всегда организаторами такого рода акций выступали «авторитетные» доверители. Зачастую генераторами идей становились и сами юристы оппонентов, когда за отсутствием должной квалификации, правовой позиции и убедительности едва ли не основными аргументами на досудебной стадии, да и в суде, становились угрозы и не обещающие ничего доброго фигуры и лица «крышующей» группы поддержки.
Прошли те годы, силовые и дворовые пугалки остались в прошлом. Конечно же, с учетом новой ментальности, трансформировавшихся (в хорошем смысле этого слова) морально-этических правил, общего тренда на цивилизованность отечественных бизнес-процессов и жесткость правоохранителей, сами по себе способы давления на юристов-оппонентов, их уровень и частоту уже никак не сравнить с бытовавшими в лихие времена. Но попытки давления на адвокатов и юристов со стороны оппонентов, в особенности в масштабных конфликтных спорах, так или иначе возникают время от времени и сейчас.
При этом, как и раньше, существуют допустимые, пограничные и явно недопустимые способы такого давления со стороны профессиональных игроков. А по их последствиям их можно разделить на действенные, бессмысленные и даже вредные, причем подчас непосредственно для самих атакующих.
Корректно ли в переговорах намеренно провоцировать зарвавшегося юриста противоположной стороны с целью еще больше вывести его из равновесия? Корректно, если вы четко знаете, зачем это делаете, а сама «дуэль» имеет практический смысл, а не превращается в бессмысленную битву амбиций на глазах у клиента.
Допустимо ли в судебном процессе играть на психологических особенностях своего процессуального оппонента, ставить его перед необходимостью отвечать только на неприятные фактические или юридические вопросы, одновременно буквально выбивая его из психологического равновесия приемами боевой риторики? Допустимо. При безусловном соблюдении норм морали и профессиональной этики. Помогает ли это усилить свою позицию? Да. Является ли это способом давления? Безусловно. При этом необходимо, по крайней мере адвокатам, четко чувствовать и блюсти ту сложно осязаемую грань, за которой вежливые по форме, но издевательские по сути высказывания могут повлечь вполне реальные меры дисциплинарной ответственности со стороны адвокатских палат.
Приемлемо ли предоставлять суду должным образом сформированную документацию по делу, а оппоненту ее же копии, но уже в мешках из-под строительного мусора с целью усложнить его работу по обработке документов? Для адвокатов, руководствующихся кодексом профессиональной этики, неприемлемо. Для иных утвержденных ограничений нет. Но достигается ли при этом задуманный результат? В приведенном примере суд объявил замечание и обязал предоставить визави документы в надлежащем виде, что в результате сыграло злую шутку с процессуальными шалунами.
К пограничным способам можно отнести попытку процессуального обвинения своего юридического оппонента в противоправном интеллектуальном пособничестве (в контексте УК РФ) клиенту без явных на то фактических и юридических оснований. В этом случае пассаж про адвоката-пособника, состряпанный лишь в самодовольной погоне автора опуса за «креативом», настолько запутал адресатов соответствующего заявления, что они отказались всерьез рассматривать и иные доводы заявления.
Вообще использование юристами пограничных и неоднозначных способов давления на своих коллег-оппонентов – вещь достаточно опасная, и не в последнюю очередь именно для тех, кто собирается ею пользоваться. Если субъект давления не новичок в юридических баталиях, психологически устойчив и не неженка по сути, атакующий легко может превратиться в жертву, а избранное им оружие, если и не в гранату в руках соответствующей особи, то в лучшем случае в металлолом.
С допустимыми и цивилизованными способами давления все достаточно просто и понятно: это часть профессии, наряду со знанием закона и умением его применять. Такое давление можно, а иногда и нужно использовать. Но с умом и не без причины.
Кстати, в приведенном примере с интеллектуальным пособничеством способ давления легко и быстро привел бы к опасному исходу самого жалобщика. Ровно с того момента, как в ответ прилетела бы перчатка в виде заявления о заведомо ложном доносе или клевете.
Арсенал недопустимого давления особенно расширился с развитием информационных технологий: попытки взлома электронной почты и получения доступа к гаджетам, фабрикация переписки, публикации заказных статей и фейков. На этом фоне старые трюки в стиле советских спецслужб: например, заклинивание клеем дверных замков и забивание досками дверей квартир в означенный день явки оппонента в судебное заседание, представляются наивной детской шалостью.
Наилучшим же средством противостояния любому недобросовестному давлению со стороны коллег-оппонентов, как раньше, так и сейчас, является грамотная и методичная работа, при необходимости выверенный ответ, соблюдение профессиональной этики, предусмотрительность, осторожность и максимальная публичность. И еще. Никогда нельзя недооценивать своего оппонента, нужно тщательно и выверено продумывать его реакцию, недопустимо терять самообладание. «Он первый начал» – не довод и не аргумент.
При юридическом противостоянии следует предельно внимательно относиться к выбору способов (оружия) «поединка». Неправильно выбранный инструмент или возобладание эмоций легко может исключить из тезиса «это не твоя война» частицу «не». Такие случаи происходят, когда адвокат пытается слиться со своим клиентом и старается угодить ему любой ценой. Это старание, зачастую, и становится поводом для давления в контексте «сам напросился». Причем как со стороны оппонентов, так и со стороны собственного доверителя. Ведь если что-то пойдет не так и результат окажется противоположным желаемому – он спросит и оценит по полной. На языке современной адвокатской этики это императивное требование сформулировано в п. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката: «Закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом».
Среди прочих важных «лайфхаков» при давлении, будь оно допустимое или нет, цивилизованное или не очень, отсутствие страха является важнейшим компонентом, ведь если на вас пытаются таким образом давить, значит – страх где-то там, с другой стороны. А вы все делаете правильно, что и следует продолжать.
P.S. В том далеком 2003 году все закончилось без стрельбы. Жалоба в квалификационную коллегию судей, отмена определения суда о передаче на ответственное хранение завода ЧОПу, пара юридических хитростей, обращение в СМИ, самообладание и немного смелости сделали свое дело.
Источник изображения: freepik
