Возвращение детей – большая удача
С момента начала пандемии и закрытия границ прошло чуть больше года. Фраза «мир уже точно не будет прежним» прочно вошла во все статьи и публикации. Новые правила пересечения границ и существенные ограничения внутри стран внесли свои коррективы в «детские» дела, в том числе в дела о международном похищении детей. «Сфера» уже освещала вопрос перемещения детей внутри страны, но как же обстоит ситуация с международным киднеппингом?
К рассматриваемым вопросам имеют самое прямое отношение две международные конвенции: «О гражданско-правовых аспектах международного похищения детей» (Гаага, 1980 года) и «О юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей» (Гаага, 1996 года). Рассмотрение «конвенционных» дел поручено специальным судам (концентрированная юрисдикция) – на всю страну их всего восемь.
Отдельного внимания заслуживает статистика рассмотрения дел за 2020 и 2021 годы.
Цифры говорят сами за себя. В текущей ситуации получить положительное решение о возвращении ребенка – большая удача. Однако помимо сложностей с получением решения, родители сталкиваются и с другими проблемами (большая часть из них характерна и для перемещения детей внутри страны). Сегодня нет налаженных механизмов розыска ребенка (полномочия разыскных приставов ограничены выходом в адрес должника и направлением запросов). Кроме того, родитель-похититель и ребенок могут беспрепятственно передвигаться внутри страны во время судебного процесса. В совокупности эти две проблемы превращаются в кошмар для второго родителя. Значительно усложняет ситуацию формирование отрицательного отношения у ребенка к оставленному родителю.
Также большой проблемой становится отсутствие отработанных механизмов исполнения вынесенного судебного решения. Так, например, судебные приставы-исполнители в сопровождении сотрудников органов внутренних дел, органов опеки, второго родителя подходят к дому, где находится ребенок. При этом они лишены возможности проникать внутрь помещения, особенно если этот дом чужой и не принадлежит родителю-похитителю. В аналогичных ситуациях даже при предоставленной возможности пройти на территорию дома пристав не может силой отобрать ребенка у любого человека, который держит его на руках. Следовательно, единственным вариантом успешного окончания такой процедуры «принудительного» исполнения будет являться ситуация исключительно добровольного выполнения всех требований судебного акта. Представляется, что такой подход делает бессмысленным весь предшествующий судебный процесс.
Другие проблемы напрямую связаны с трансграничным характером взаимоотношений:
- Отсутствие отработанных механизмов установления и снятия запрета на выезд ребенка за рубеж (заявление о несогласии на выезд);
- Несвоевременная процедура закрытия границ для перемещения ребенка на основании вынесенного судебного акта, что делает возможным выезд из России и затрудняет дальнейшие процедуры по возвращению ребенка;
- Различие в культурных традициях и правовых системах приводит к существенным различиям в решениях, выносимых национальными судами;
- Отсутствие консульского учета, например, в Евросоюзе, приводит к возможности свободного перемещения родителя-похитителя в шенгенской зоне даже при наличии медицинских ограничений;
- Ребенок не владеет или плохо владеет языком, на котором говорит второй родитель. Это является прекрасной почвой для манипуляций. Родитель-похититель заявляет, что ребенок не имеет желания и возможности изучать иностранный язык. Другой родитель чаще всего никак не может изменить эту ситуацию, особенно удаленно. В итоге это приводит к полному прекращению контактов с оставленным родителем.
Право доступа к ребенку – не поможет даже удача
Согласно Гаагской конвенции 1980 года, оставленный родитель может требовать не только возвращения детей, но и предоставления права доступа к ним. Однако если количество дел о возвращении ребенка за всю историю России не превышает ста, то количество дел о правах доступа можно пересчитать по пальцам.
Права доступа включают в себя три направления: удаленное общение в мессенджерах, право на личное общение оставленного родителя с ребенком на территории государства, куда ребенок был перемещен, и право на совместное с ребенком посещение страны его проживания до перемещения.
До ограничений, связанных с пандемией, суды очень неохотно давали возможность родителю вывезти ребенка в другую страну для временного общения, опасаясь обратного похищения. Закрытые границы сегодня привели к практически полному отказу в подобных требованиях. Решение в части общения с ребенком по месту его текущего проживания родитель-заявитель исполнить либо не в состоянии, либо сталкивается с огромными трудностями: ограничение выдачи виз, закрытые границы, требование о самоизоляции. Эти проблемы зачастую делают бессмысленной поездку в другую страну для того, чтобы провести с ребенком пару часов (если повезет).
Остается только один способ реализации прав доступа к ребенку – общение в мессенджерах, по телефону или с использованием видеосвязи. Суды, вынося решение в текущей обстановке, ограничиваются удовлетворением требований только в данной части. Но невозможность контролировать исполнение таких решений, отсутствие серьезных мер ответственности, а также желание проигравшей стороны отомстить приводит к сокращению удаленного общения или к его полному прекращению.
Один из наших клиентов, гражданин Нидерландов, проживая постоянно на территории Нидерландов и имея на руках судебное решение, предписывающее возвращение ребенка в государство его постоянного проживания, не имеет возможности исполнить его на территории РФ с помощью стандартных механизмов (между РФ и Нидерландами отсутствует соответствующий двусторонний договор). В настоящий момент мы предпринимаем меры по исполнению решения с использованием Конвенции 1996 года, а также с привлечением медиаторов. Однако медиация и переговоры, благодаря которым раньше можно было найти выход из непростых ситуаций, в период пандемии оказались сильно затруднены. Мы столкнулись с отказом родителя, проживающего с ребенком, от проведения переговоров через адвокатов или напрямую, а также от участия в процедуре медиации.
Можно привести и другой пример. Гражданкой РФ с территории Италии был вывезен ребенок. Папа, гражданин Италии, пытается согласовать порядок общения с ним. Медиация и предварительные переговоры с участием адвокатов ведутся с октября 2020 года. Общение один раз в пару недель по скайпу – все, чего нам удалось достичь за это время. По второму делу, связанному с Нидерландами, мать ребенка, находящаяся в России, вообще отказывается от выхода на контакт, даже с учетом того, что папа в настоящий момент находится в России и имеет возможность лично общаться с ребенком.
Закрытые границы и затрудненный доступ к детям развязывают руки родителю, проживающему с ребенком. Зачем искать пути выхода из ситуации, выстраивать межличностные отношения, идти на уступки, когда отказ от всего этого не влечет никаких негативных последствий? В такой ситуации адвокаты и медиаторы вряд ли смогут самостоятельно переломить ход событий. Большую поддержку могут оказать системные изменения в законодательстве и в практике применения. Но самое главное – именно изменение отношения людей друг к другу и к собственным детям может сыграть ключевую роль и заново открыть границы и сердца.
Защиту прав детей в трансграничных семейных спорах будут обсуждать на «ПМЮФ 9 ¾: вакцинация правом». Форум пройдет в онлайн-формате с 18 по 22 мая, программа и регистрация доступны на официальном сайте ПМЮФ.
Источник изображения: freepik - www.freepik.com
