Практика применения норм об отмывании имущества, приобретенного преступным путем, ставит перед правоприменителем множество сложных квалификационных вопросов.
Первый состоит в необходимости установления преступного происхождения денежных средств и иного имущества, в отмывании которых обвиняется лицо.
Например, подсудимый признан виновным в легализации значительно большей суммы денежных средств, чем доказано по предикатному преступлению (Кассационное определение ВС РФ от 13.01.2021 № 36-УД20-7-К2). Или же основанием вынесения оправдательного приговора в отношении лица по норме о легализации стала невозможность определить часть имущества, добытого преступным путем, так как денежные средства, находящиеся на его расчетном счете, были смешаны (Постановление Президиума Московского городского суда от 21.05.2019 по делу № 44у-195/2019).
Вынося оправдательные приговоры в таких случаях, суды указывают на то, что для квалификации действий лица по легализационной норме должен быть установлен факт получения денежных средств, финансовые операции с которыми совершаются виновным, именно в результате совершения преступления. Следовательно, в обвинении должна прослеживаться взаимосвязь в части указания на получение конкретного преступного дохода от основного преступления с его легализацией (см.: приговор Саткинского городского суда Челябинской области от 19.10.2021 по делу № 1-170/2021; приговор Центрального районного суда г. Тольятти Самарской области от 17.05.2021 по делу № 1-229/2021).
Таким образом, отсутствие в обвинении указания на то, от каких именно преступлений получены легализуемые денежные средства или имущество, является безусловным основанием вынесения оправдательного приговора по составу легализации.
Кроме того, как показывает практика, зачастую проблема следственных, а бывает и судебных ошибок, вызвана отсутствием в деле достаточных доказательств, подтверждающих факт того, что доход, легализация которого вменяется, получен преступным путем.
В связи с этим второй из наиболее обсуждаемых вопросов отнесения имущества к предмету преступлений, предусмотренных статей 174, 174.1 УК РФ, связан с возможностью осуждения за эти преступления в отсутствие приговора, в соответствии с которым лицо привлечено к ответственности за предикатное преступление.
Пленумом Верховного Суда РФ от 07.07.2015 № 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» в редакции 2019 года разъяснено, что вывод о преступном характере легализуемого имущества может сделать только суд, но наряду с иными материалами уголовного дела этот вывод может основываться не только на обвинительном приговоре по делу об основном преступлении, но и на постановлении о приостановлении дознания или предварительного следствия в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого за основное преступление, постановлении органа предварительного следствия или суда о прекращении основного уголовного дела по нереабилитирующим основаниям и т.д.
Однако, как бы не были полезны для правоприменителя разъяснения высшего судебного органа в этой части, они все же не лишены некоторых спорных и противоречивых положений. В частности, вызывает вопрос об установлении преступного характера легализуемого имущества на основании постановления о прекращении уголовного дела в связи с недостижением лицом возраста уголовной ответственности.
Дело в том, что в силу части 3 статьи 27 УПК РФ, уголовное преследование в отношении лица, не достигшего к моменту совершения деяния возраста, с которого наступает уголовная ответственность, подлежит прекращению по основанию, указанному в пункте 2 части первой статьи 24 УПК РФ, то есть в связи с отсутствием в деянии состава преступления.
При этом, согласно Пленуму ВС РФ, материалы дела, прекращенного в том числе по рассматриваемому основанию, должны содержать доказательства, свидетельствующие о наличии события и состава основного преступления. Здесь возникает парадокс: для доказывания преступного характера имущества Пленум отсылает нас к материалам дела, по которому признано отсутствие основания уголовной ответственности – состава преступления.
Не менее важный квалификационный вопрос отмывания, являющийся наиболее частой причиной вынесения оправдательных приговоров — вопрос недоказанности цели придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению полученным преступным путем денежным средствам или имуществу, вовлечения таких денежных средств и иного имущества в легальный экономический оборот.
Легализационная цель является конститутивным элементом отмывания по УК РФ. Таким образом, сделки с имуществом и денежными средствами, полученными преступным путем, совершаемые в иных целях, не подпадают под действие статей 174, 174.1 уголовного кодекса.
Тем не менее, как показала сложившаяся судебная практика, в реальности крайне сложно разграничить эту легализационную цель (цель маскирования связи легализуемого имущества с преступным источником его происхождения) от нелегализационных целей, например, сокрытия преступной деятельности, получения доступа к денежным средствам или имуществу, полученным в результате совершенного преступления, распоряжения полученным имуществом в личных целях.
Позиция судов состоит в том, что для правильной квалификации деяния как легализации недостаточно констатировать перечисление преступно полученных денежных средств с электронного счета на банковский счет и их последующее обналичивание, хотя такие финансовые операции или сделки могли бы свидетельствовать о наличии специальной цели легализации – придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению полученным преступным путем денежным средствам или имуществу.
Как указывает Пленум, в каждом конкретном случае необходимо с учетом всех обстоятельств дела установить, что лицо заведомо совершило финансовую операцию или сделку с целью придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом.
Следует признать, что Пленум в своих разъяснениях фактически презюмирует, что совершаемые финансовые операции и сделки с имуществом, полученным преступным путем, уже содержат такую цель.
Из абзаца 3 пункта 6 следует, что «указанные финансовые операции и сделки заведомо для виновного маскируют связь легализуемого имущества с преступным источником его происхождения (основным преступлением)». То есть маскирование связи имущества и его преступного происхождения – это характеристика именно объективной стороны легализации в любом случае и вне зависимости от преследуемой лицом цели.
Однако далее в том же Пленуме имеется оговорка: «в каждом конкретном случае необходимо с учетом всех обстоятельств дела установить, что лицо заведомо совершило финансовую операцию или сделку с целью придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом». Иными словами, мы имеем дело с юридической тавтологией: сделка, которая сама по себе маскирует связь имущества и его преступного происхождения, должна совершаться с целью маскирования связи имущества и его преступного происхождения.
Но даже если мы примем эту конструкцию, а мы вынуждены это сделать, то нам необходимы критерии разграничения легализационной цели от иных целей, исключающих вменение лицу статей 174, 174.1 УК РФ.
Пленум таких критериев не приводит, ограничиваясь указанием на то, что «данная цель может быть установлена на основании фактических обстоятельств дела, указывающих на характер совершенных финансовых операций или сделок, а также иных сопряженных с ними действий виновного лица и его соучастников, направленных на сокрытие факта преступного приобретения имущества и обеспечение возможности его свободного оборота».
Единственный случай, когда Пленум дает отчетливую формулировку иной цели, исключающей вменение легализации, состоит в указании на «цель личного потребления (приобретение продуктов питания, товаров первой необходимости, получение бытовых услуг и т.п.)». Но и это разъяснение вызывает вопросы, ведь цель личного потребления не только не исключает маскирование связи имущества и преступного характера его происхождения, но и никоим образом не конкурирует с легализационной целью. В конечном счете получается так, что Пленум исключил эти действия из объема криминализации де-факто в связи с их недостаточной общественной опасностью, иное объяснение найти сложно.
Классический пример того, как судебная практика понимает цель, исключающую вменение отмывания, следующий: «…для наличия данного состава преступления необходимы не просто финансовые операции и сделки с имуществом, полученным преступным путем, а действия, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, придание им видимости законности (внесение в уставный капитал организации, на банковский вклад, покупка активов, приносящих доход, покупка и последующая продажа товаров, имущества, выполнение работ, оказание услуг). Именно этим легализация как уголовно наказуемое деяние отличается от основного преступления, совершаемого с использованием финансовых институтов, целью которых является конспирация как способ получения доходов» (Апелляционный приговор Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 13.09.2018 № 127-АПУ18-8).
Данный пример (надо сказать, лишь один из многих), очевидно, не слишком проясняет, как следует отличать легализационную цель от иных, что оставляет пространство как для теоретической дискуссии, так и для конкретной работы по оказанию помощи подзащитным.
Наконец, важной квалификационной проблемой является вопрос разграничения легализационных действий по распоряжению полученными в результате совершения преступления денежными средствами от нелегализационных, например, от действий по распоряжению денежными средствами, полученными в результате совершения основного преступления или от распоряжения, если такое распоряжение является частью объективной стороны преступления.
Часто вынося оправдательные решения по составу легализации, суды указывают на то, что не относится к легализационным действия по распоряжению полученными в результате совершения преступления денежными средствами, если такое распоряжение является частью объективной стороны предикатного преступления.
Так, например, в Определении Шестого кассационного суда общей юрисдикции от 31.08.2021 № 77-3767/2021, изменившем приговор первой инстанции и оправдавшем лицо по составу легализации, содержится вывод, согласно которому «действия с денежными средствами, приобретенными в результате совершения преступления, предусмотренного ст. 228.1 УК РФ, являются частью объективной стороны сбыта наркотических средств».
Примечательно, что в более новом судебном решении по похожему делу (Определение от 24.02.2022 № 77-936/2022) Шестым кассационным судом общей юрисдикции помимо вышеприведенной формулировки также указано, что «проводимые финансовые операции были направлены на то, чтобы иметь реальную возможность распорядиться денежными средствами, полученными в результате незаконного оборота наркотических средств».
Представляется, что для разграничения легализационного от нелегализационного распоряжения важен именно последний критерий, а именно направленность действий с денежными средствами на реальную возможность ими распорядиться, а не на вовлечение таких денежных средств в легальный экономический оборот с тем, чтобы скрыть их криминальное происхождение. А вот указание судов на распоряжение как на часть объективной стороны сбыта является, по моему мнению, не только излишним, но и ошибочным по следующим соображениям.
Согласно Обзору судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 1 (2017), утвержденному Президиумом Верховного Суда РФ 16.02.2017, уголовный закон не связывает момент окончания сбыта наркотических средств с их оплатой покупателем, окончательным расчетом и т.д., то есть данное преступление считается оконченным с момента выполнения лицом всех необходимых действий по передаче наркотических средств приобретателю. Исходя из этого, как получение субъектом сбыта денежных средств за наркотические средства, так и распоряжение данными денежными средствами не входит в объективную сторону преступления, состав которого предусмотрен статьей 228.1 УК РФ.
Да и Пленум Верховного Суда РФ от 07 июля 2015 года N 32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем» (п. 2) говорит нам о том, что последующее совершение финансовых операций и сделок с наркоденьгами образует объективную сторону легализации, если эти финансовые операции и сделки совершены в целях придания наркоденьгам правомерного вида владению, пользованию и распоряжению.
