I. Дело об отлагательном условии (и его ограничении) в договоре долевого участия
Определения от 13.02.2020 № 305-ЭС19-20142 и от 13.02.2020 № 305-ЭС19-20189 (дела Рассказовки)
Фабула:
Застройщик и дольщик заключили договор долевого участия в строительстве, в котором было указано, что обязательство по передаче объекта долевого строительства дольщику должно быть исполнено в течение шести месяцев с момента ввода здания в эксплуатацию, который, в свою очередь, должен произойти в четвертом квартале 2017 года. Срок ввода дома в эксплуатацию был нарушен, а обязательство застройщика, соответственно, исполнено позже, чем хотел дольщик.
Дольщик уступил права на взыскание мер ответственности с застройщика предпринимателю, который, в свою очередь, обратился в суд.
Правовая позиция:
1) Срок исполнения застройщиком обязательства по передаче квартиры может быть определен датой ввода дома в эксплуатацию. Однако в соответствии с положениями ст. 190 ГК РФ и п. 23 Постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 №54 в подобном случае момент совершения стороной определенных действий (сдачи дома в эксплуатацию) должен быть ограничен наступлением неизбежных обстоятельств.
2) Право требования уплаты штрафа за неудовлетворение требования потребителя в добровольном порядке можно уступить либо после его присуждения цеденту-потребителю, либо если в результате уступки цессионарий сам стал потребителем оказываемой должником услуги или выполняемой им работы.
Комментарий:
Отрадно видеть, что ВС РФ подтверждает возможность определять срок исполнения обязательства через совершение одной из сторон определенных действий или наступление иных обстоятельств, предусмотренных законом или договором. Ранее аналогичная позиция (правда, применительно к договору подряда) уже высказывалась Экономической коллегией в деле «Юсттелеком» (определение ВС РФ от 27.12.2019 № 305-ЭС19-20514). К тому же, она вытекает и из предписаний действующего законодательства.
Стоит согласиться и с выводом Суда о том, что в таком случае наступление условия должно быть ограничено наступлением неизбежных обстоятельств. Несмотря на то, что, на наш взгляд, стороны при прочих равных могут изменить модель договора с меновой на алеаторную (это следует из принципа свободы договора), такое конструирование правоотношений сторон не может презюмироваться – стороны должны прямо выразить свою волю на это.
Следовательно, использование механизма «разумного срока», который был сформулирован в п. 23 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7, соответствует направленности воли сторон договора.
К большому сожалению, окончательного разрешения не получил вопрос о том, возможно ли в договоре долевого участия в принципе отсчитывать срок исполнения обязательства с момента сдачи дома в эксплуатацию.
На наш взгляд, подобная возможность вполне допустима. Единственное, что необходимо – ограничивать наступление условия определенным сроком. В таком случае, права дольщика и застройщика не пострадают. Однако окончательный ответ, по всей видимости, будет дан ВС РФ позднее.
Вторая позиция, высказанная Судом, касается возможности уступки штрафа за неудовлетворение требований потребителя в добровольном порядке. Позиция ВС РФ по настоящему делу соответствует его абстрактным разъяснениям (п. 71 Постановления Пленума ВС РФ от 26.12.2017 № 58) и практике (определение ВС РФ от 28.05.2019 № 5-КГ19-52). Однако эти критерии так и не получили своего (в том числе, политико-правового) объяснения.
II. Дело о залоге из «предварительного» договора
Определения от 11.02.2020 № 16-КГ19-48 и от 11.02.2020 № 16-КГ19-47 (дела «Пересвет-Регион-Дон»).
Фабула:
Общество «КвартСтрой» заключило с гражданином предварительный договор купли-продажи квартиры в строящемся жилом комплексе и договор купли-продажи векселя. К несчастью, через 10 лет в отношении застройщика были введены банкротные процедуры, и объекты незавершенного строительства были перепроданы обществу «Пересвет-Регион-Дон» с указанием на то, что объекты обременены правами дольщиков. Гражданин потребовал признать предварительный договор основным и произвести замену должника (общества «Кварт-Строй» на общество «Пересвет-Регион-Дон»).
Правовая позиция:
Верховный Суд РФ указал на правильность переквалификации схемы «предварительный договор купли-продажи квартиры плюс вексель» в договор долевого участия в строительстве. Обязательство по исполнению договора с гражданином перешло к обществу «Пересвет-Регион-Дон», поскольку передача третьему лицу объекта незавершенного строительства, земельного участка под ним и обязательств застройщика предполагают, что обязательства по передаче дольщикам помещений также переходят к этому лицу (п. 9 ст. 201.15-2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ).
Верховный Суд РФ также разъяснил, что покупатель по такому договору имеет право залога на земельный участок под строящимся зданием, даже если объект незавершенного строительства был перепродан третьим лицам, в соответствии со ст. 13 Федерального закона от 30.12.2004 № 214-ФЗ).
Комментарий:
Позицию Верховного Суда можно лишь приветствовать. Если в связи с предварительным договором и до заключения основного передается существенная часть цены, то такой договор нужно квалифицировать как основной. При этом неважно, используются ли сторонами иные искусственные конструкции для маскировки передачи цены в связи с предварительным договором. Следует анализировать содержание договора (договоров) между сторонами, поскольку оно имеет приоритет над формой, которую ему придали стороны.
Такой подход был предложен Высшим Арбитражным Судом РФ в п. 8 Постановления Пленума от 11.07.2011 № 54, поддержан судебной практикой и закреплен Верховным Судом РФ в абз. 3 п. 23 Постановлении Пленума от 25.12.2018 № 49.
Переквалификация предварительного договора в основной полезна для практики, поскольку она позволяет бороться со злоупотреблениями со стороны застройщиков, которые пытаются обойти специальные требования законодательства о долевом строительстве, и защитить слабую сторону (покупателя). Во-первых, это позволяет исключить автоматическое прекращение договора по истечении срока на заключение основного договора по правилам п. 4 и 6 ст. 429 ГК РФ. Во-вторых, концепция переквалификации предоставляет гражданину возможность сразу требовать исполнения основного договора в натуре или расторгнуть договор и потребовать взыскания убытков по модели позитивного интереса в соответствии с правилами ст. 393-393.1 ГК РФ.
Переквалификация – это результат толкования содержания договора судом, а не его изменение, поэтому считается, что гражданин изначально (с момента заключения предварительного договора) имел все гарантии, которые предусмотрены для стороны основного договора. В связи с этим вполне справедлив вывод Верховного Суда РФ о том, что в соответствии с банкротным законодательством все обязанности застройщика перешли к лицу, которое приобрело объект незавершенного строительства. Одна из таких важных гарантий – право залога на земельный участок, выделенный под строительство, которое возникает в силу закона и сохраняется за гражданином благодаря свойству следования залога (ст. 353 ГК РФ).
III. Дело о выплате страхового возмещения после умышленного причинения вреда страхователем
Определение от 20.02.2020 № 305-ЭС19-21664 (дело Коммунальных систем БАМа)
Фабула:
Арбитражный управляющий, чья ответственность была застрахована, совершил ряд незаконных действий. В результате этих действий обществу был причинен вред. Арбитражный управляющий частично возместил ущерб. Общество обратилось с требованием о выплате страховой суммы к страховщику, а тот ему отказал в связи с тем, что арбитражный управляющий причинил вред умышленно, а, следовательно, страховщик должен быть освобожден от выплаты страхового возмещения на основании п. 1 ст. 963 ГК РФ.
Правовая позиция:
1) Освобождение страховой компании от выплаты страхового возмещения в связи с умышленными действиями арбитражного управляющего противоречит п. 1 ст. 963 ГК РФ, поскольку препятствует выгодоприобретателю как пострадавшему от таких действий лицу в возмещении убытков, на случай наступления которых осуществлено страхование.
2) Страховая компания не вправе выбирать между защитой путем выдвижения возражений против иска выгодоприобретателя или предъявления регрессного иска. Правовые последствия выдвижения возражений будут иметь силу только при предъявлении регрессного иска страхователю.
Комментарий:
Позицию ВС РФ можно только поддержать. Нижестоящие суды, освободив страховщика от ответственности, допустили совершенно абсурдную ситуацию: лицо, интерес которого заключается в гарантированном получении выплаты в случае ущерба арбитражным управляющим, не может получить возмещение по причине умысла причинителя вреда.
Парадоксально, но абсурдный вывод судов формально соответствует действующему законодательству. Норма п. 2 ст. 963 ГК РФ, являющаяся исключением из общего правила п. 1 ст. 963 ГК РФ, говорит только о страховании ответственности за вред жизни и здоровью, хотя должна была бы говорить о страховании ответственности вообще.
Толкуя п. 2 ст. 963 ГК РФ телеологически, ВС РФ справедливо указывает на то, что ответственность арбитражного управляющего подлежит страхованию в обязательном порядке (ст. 24.1 Закона о банкротстве). При толковании, которое дали суды, институт обязательного страхования арбитражного управляющего становится бессмысленным, поскольку не защищает интересы общества-банкрота.
Остается надеяться, что подобный подход укрепится в практике, и норма п. 2 ст. 963 ГК РФ будет пониматься шире, чем буквальное ее содержание.
Также представляется верным вывод об отсутствии у страховщика выбора способов защиты. По общему правилу, предусмотренному нормой п. 9 ст. 24.1 Закона о банкротстве, страховщик вправе лишь предъявить регрессный иск к арбитражному управляющему.
IV. Дело о несостоявшемся сальдировании
Определение от 11.02.2020 № 18-КГ19-154 (дело банкротства Банка «Екатерининский»)
Фабула:
Между банком и обществом был заключен кредитный договор. По условиям договора банк мог списывать с открытого обществу счета денежные суммы для погашения долга и процентов. Затем у банка была отозвана лицензия и введена процедура банкротства. Директор общества (заемщика) направил конкурсному управляющему банка предложение о расторжении кредитного договора, внеся при этом в счет погашения кредитной задолженности деньги со счета в том же банке. Однако конкурсный управляющий сослался на недопустимость зачета в банкротстве и обратился за взысканием долга по кредитному договору в суд, внеся требования общества по возврату денег со счета в третью очередь реестровых требований. Общество заявило встречные требования об исключении себя из реестра кредиторов в связи с прекращением обязательств из кредитного договора.
Правовая позиция:
Верховный Суд РФ настоял на запрете зачета требований по выплате кредита и по возврату денежных средств с банковского счета. Требование заемщика о возврате денег со счета возникло после отзыва у банка лицензии, поэтому списание денег со счета заемщика в счет погашения кредита уменьшило бы имущественную массу банка и нарушило бы права других конкурсных кредиторов. Кроме того, ВС РФ отметил, что требования об исключении кредитора из реестра банкрота могут быть разрешены только в рамках банкротного дела.
Комментарий:
С одной стороны, определение Верховного Суда РФ соответствует формальным предписаниям закона, поскольку в российском банкротном законодательстве установлен абсолютный запрет на зачет в банкротстве как сделки с предпочтением.
С другой стороны, юридическое сообщество сходится в оценке абсолютного запрета на зачет в банкротстве как чрезмерного. Коллегия по экономическим спорам ВС РФ решает подобные вопросы с помощью более тонких настроек, искусственно вводя институт сальдирования, однако Коллегия по гражданским делам ВС РФ предпочла не применять его.
Возможно объяснить такое решение тем, что в банкротстве кредитных организаций множество кредиторов, имеющих требования по отношению к банку, одновременно являются его должниками. В случае допущения зачета в банкротстве банка, вероятно, конкурсная масса не наполнилась бы совсем или позволила бы удовлетворить только требования физических лиц, являющихся вкладчиками.
V. Дело о новом (старом) критерии существенности недостатка
Определение от 04.02.2020 № 83-КГ19-16 (дело Миронова против Мерседес)
Фабула:
Господин Миронов приобрел автомобиль «Mercedes», в котором в дальнейшем обнаружился недостаток – на скорости свыше 135 км/ч появлялись вибрация и гул в задней части автомобиля. Этот недостаток проявлялся длительное время, несмотря на безуспешные попытки продавца его устранить. В итоге господин Миронов обратился в суд с требованием о расторжении договора и возврате некачественного товара.
Правовая позиция:
1) Неисправность автомобиля, проявляющаяся на скорости свыше 135 км/ч, может являться как недостатком, так и технологической особенностью автомобиля, не препятствующей использованию автомобиля на территории Российской Федерации в соответствии с правилами дорожного движения.
2) Недостатком товара по смыслу Закона «О защите прав потребителей» является несоответствие товара обязательным или обычно предъявляемым требованиям к качеству товара, препятствующее его использованию по назначению.
Комментарий:
Согласиться с обеими ratio ВС РФ крайне сложно. Конечно, они вполне соответствует устойчивому подходу ВС РФ, наметившемуся еще в п. 13 Постановления Пленума от 28.06.2012 № 17. Однако сам подход, на наш взгляд, ошибочен.
Крайне странной выглядит апелляция ВС РФ к правилам дорожного движения и ограничениям скорости на территории РФ. По всей видимости, ответ должен был быть другим, если бы господин Миронов был раллийным гонщиком или регулярно выезжал за границы РФ, где допустимая скорость выше.
ВС РФ неосознанно допускает колоссальную несправедливость в отношении господина Миронова, который, ожидая получить товар, лишенный недостатков, в итоге остался без защиты.
И сам по себе вывод о том, что для квалификации недостатка в качестве существенного необходимо, чтобы такой недостаток препятствовал использованию товара по назначению, также вызывает разочарование. Такое условие не содержится в потребительском законодательстве, во многом является надуманным и, что более важно, несправедливым по отношению к потребителям.
Антипотребительский подход, продолжающий формироваться на наших глазах, точно не пойдет на пользу российскому праву.
VI. Дело о растяжимости согласия на отчуждение части имущественного комплекса
Определение от 04.02.2020 № 25-КГ19-11 (дело семьи Джабраиловых)
Фабула:
У супругов имелось совместно нажитое имущество, среди которого были распределительные подстанции с трансформаторами и линии электропередач. Супруг, решив продать эти объекты, получил согласие супруги на отчуждение распределительных подстанций на любых условиях и по любой цене. Однако после совершения сделки супруга предъявила иск об ее оспаривании, заявив, что согласие она дала под влиянием заблуждения, поскольку не знала, что помимо подстанций продается также оборудование внутри них и линии электропередач.
Правовая позиция:
Суд первой инстанции отказал в удовлетворении требований, однако апелляционная инстанция посчитала, что супруга извинительно заблуждалась, поэтому сделка была признана недействительной.
Верховный Суд РФ указал, что для правильного решения вопроса о заблуждении необходимо исследовать вопрос о неделимом характере отчужденного имущественного комплекса. Все проданные супругом вещи являлись объектами электроэнергетики и были функционально и технологически связаны между собой, то есть, вероятно, представляли собой единый объект вещных прав (неделимую вещь). Если объект неделим, то согласие на отчуждение части объекта означает согласие на отчуждение всего объекта.
Комментарий:
Идея оценки указанных объектов в качестве неделимой вещи возможна, однако неочевидна. При этом решение приведенной ситуации не должно кардинально измениться, даже если объекты не будут признаны неделимой вещью. Оборудование, находившееся в распределительных подстанциях, представляет собой движимое имущество, сделку по отчуждению которого можно оспорить лишь при доказанности недобросовестности контрагента. В отношении линий электропередач в случае признания их самостоятельным недвижимым объектом нижестоящим судам потребуется разрешить вопрос о характере заблуждения супруги. Несмотря на выводы суда апелляционной инстанции, отметим, что сомнительна как существенность заблуждения супруги, так и возможность контрагента его распознать.
VII. Дело об одностороннем изменении размера банковской комиссии
Определение от 11.02.2020 № 78-КГ19-52 (дело Тищенко)
Фабула:
Госпожа Тищенко приняла решение закрыть счет в банке, однако обнаружила, что комиссия за перевод остатка на счет в другом банке составляет 10%. Выяснилось, что ранее банк опубликовал на сайте сообщение о том, что тарифы увеличиваются. Госпожа Тищенко перевела денежные средства, а затем обратилась в суд с иском о взыскании удержанной суммы комиссии.
Правовая позиция:
Изменение размера комиссии за перевод денежных средств на счет другого банка может быть произведено только по соглашению с потребителем или в иной форме, которая позволяет однозначно установить согласие потребителя на обслуживание на новых условиях. Публикация сведений об изменении размера комиссии на сайте банка в сети «Интернет» не является надлежащей формой. Тот факт, что клиент осуществил перевод денежных средств на измененных условиях, не свидетельствует об одобрении им нового размера комиссии.
Комментарий:
Правовая позиция представляется совершенно обоснованной. И тем более отрадно видеть, что Верховный Суд РФ решил наконец-то пресечь массовую практику банков и операторов сотовой связи, которые, прикрываясь «спецификой деятельности», зачастую игнорируют нормы гражданского права.
Во-первых, ни ФЗ «О банках и банковской деятельности», ни нормы ГК РФ не предусматривают право банков на одностороннее изменение условий договоров с клиентами.
Следовательно, в данном случае должны применяться положения ст. 310 ГК РФ, которые предусматривают запрет на одностороннее изменение в b2с отношениях, если такое изменение приводит к ухудшению положения потребителя.
Тот факт, что Банк уведомил всех заинтересованных лиц о повышении тарифов, не отменяет того, что право на одностороннее изменение условий договора у него отсутствовало. Поскольку уведомление на сайте банка в сети «Интернет» не позволяет установить согласие других лиц на изменение тарифа (на то это и уведомление, а не оферта), оно не может быть признано надлежащей формой для изменения параметров обязательства.
Во-вторых, радует, что ВС РФ совершенно справедливо указал на то, что осуществление перевода на новых условиях не свидетельствует о согласии с измененными тарифами. Иное требовало бы от участников оборота предъявлять иски о признании одностороннего изменения договора ничтожными, что, в общем-то, слабо согласуется с идеей о том, что ничтожность не требует констатации, а несанкционированное одностороннее изменение договора не влечет тех правовых последствий, на которых оно направлено. Надеемся, что теперь подобная практика будет уходить в прошлое.
VIII. Дело о подмене должника по налоговому обязательству
Определение от 04.02.2020 № 41-КГ19-46 (дело Долженко).
Фабула:
Налоговая проверка общества выявила длительное уклонение от уплаты НДС в период руководства господина Долженко. Общество (налогоплательщик) было привлечено к налоговой ответственности, и в отношении него была введена процедура банкротства. Уголовное дело в отношении Долженко было прекращено в связи с истечением срока давности уголовного преследования. Прокурор обратился к Долженко с иском о взыскании ущерба, причиненного налоговым преступлением.
Правовая позиция:
Нижестоящие судебные инстанции удовлетворили требования прокурора со ссылкой на ст. 15 и 1064 ГК РФ, признав Долженко ответственным за причинение ущерба.
Отменяя судебные акты, Верховный Суд РФ согласился с тем, что налоговые органы могут обращаться за взысканием ущерба, причиненного налоговым преступлением, к руководителям налогоплательщика. Однако, как подчеркнул ВС РФ, такой способ возмещения вреда бюджетной системе является исключением и может быть применен только как субсидиарный, то есть только после того, как будет утрачена возможность взыскания налоговых задолженностей, пеней и штрафов с самого налогоплательщика (организации).
При этом необходимо учесть, что в данной ситуации:
- налоговая инспекция уже списала со счета налогоплательщика почти 400 тысяч рублей;
- конкурсное производство в отношении налогоплательщика было продлено;
- среди активов налогоплательщика имелись акции, продажа которых может покрыть его долг перед бюджетом.
Комментарий:
Нижестоящие инстанции были правы в том, что обращение с деликтным иском к руководителю организации (или иному лицу, которое своими действиями через организацию причинило вред бюджету) возможно даже при отсутствии обвинительного приговора по делу о налоговом преступлении, поскольку действует принцип генерального деликта. Однако суды проигнорировали важный вывод из позиции Конституционного Суда РФ по делу Ахмадеевой – взыскивать налоговую задолженность, пени и штрафы следует в первую очередь с самого налогоплательщика-организации, и только субсидиарно и в исключительных случаях – с руководителей организации. В связи с этим упрек Верховного Суда РФ справедлив. Иной подход привел бы к бесконтрольному взысканию налоговых долгов с третьих лиц и возможным злоупотреблениям со стороны налоговых органов, в то время как применение деликтных институтов в деле Ахмадеевой было допущено исключительно для предотвращения неправомерного поведения физических лиц, причиняющих вред бюджетной системе через организацию-налогоплательщика.
Авторы: Даниил Борейшо, староста Кружка гражданского права ЮФ СПбГУ; Екатерина Автонова, заместитель старосты Кружка гражданского права ЮФ СПбГУ.
Видео-версия обзора – в первом выпуске серии открытых диалогов «Время ВС» Кружка гражданского права ЮФ СПбГУ
