Что происходит?
Адвокат, партнер Адвокатского бюро «ЗКС» Алексей Буканев
По моему опыту самые частые нарушения, с которыми сталкиваются адвокаты — это отсутствие ответов органов прокуратуры, Следственного комитета, МВД на ходатайства, жалобы, уведомления, недопуск к месту проведения обыска в офисы, жилище, а также к обвиняемому в следственный изолятор без разрешения следователя.
Такие нарушения не дают возможности своевременно оказать юридическую помощь клиенту. Адвокат вынужден тратить дополнительное время на то, чтобы обжаловать действия следователя, получить необходимые ответы и выработать позицию, пока доверитель находится в СИЗО или под домашним арестом. Лично я в рамках защиты доверителей подавал жалобы на основании статей 124 и 125 УПК РФ. Однако в большинстве случаев органы отказывали в их удовлетворении.
При нарушении прав клиента у адвоката есть возможность использовать право апелляционного обжалования решений судов. К примеру, в квартире доверителя провели обыск, и защита усомнилась в законности данного мероприятия, подав заявление. Но, например, меня никто не уведомил о времени судебного заседания. В итоге пришлось подавать апелляционную жалобу в вышестоящий суд, а он вернул материал на новое рассмотрение в районный.
Адвокат адвокатского кабинета «Крупочкин Олег Владимирович», член адвокатской палаты Ярославской области Олег Крупочкин
В деле, которым я сейчас занимаюсь, следователь часто расспрашивает моего клиента об обстоятельствах, которые к материалам уголовного производства не относятся. В УМВД обозначают это как следственные действия. Время уходит, следствие затягивается, стража продлевается. При этом если написать жалобу, то ее отклонят, так как ничего не подтверждено, а на меня подадут жалобу в палату за недоверие следователю. Нам всегда говорят, что в помещении ИВС ведется видеозапись, но она не записывает звук. Вообще всегда, когда стороне защиты нужны доказательства, либо камера не работает, либо запись уничтожена.
В мое отсутствие следователь часто намекает подзащитному, что без признания вины ему не выбраться из СИЗО. В таких ситуациях используется формулировка «сотрудничество со следствием». В противном случае можно оказаться в так называемой «камере пыток» — такую я и мой клиент видели в УМВД, куда нас пригласили для следственных действий. Она представляет собой полуразвалившееся здание во внутреннем дворе. Я все сфотографировал и выложил у себя на странице в сети, однако вместо инициирования разбирательств начальник следственной части написал на меня очередную жалобу в адвокатскую палату.
Также 4 декабря прошлого года, когда я пытался попасть к своему доверителю, меня попросили сдать телефон. В нем не было сим-карты — мобильный я планировал использовать с другой целью. Но в ИВС все равно потребовали аппарат, ссылаясь на внутренний приказ. Я предоставил постановление КС РФ, согласно которому свидания адвоката и подзащитного не могут регулироваться внутренними правилами. Также я показал распечатку решений ВС, которыми признан недействительным пункт правил о запрете проноса технический средств связи, фото-, видео- и аудиофиксации в исправительную колонию.
Я незамедлительно написал заявление на имя начальника ИВС и подал жалобу в прокуратуру. Однако через несколько дней руководитель учреждения дал свой «зеркальный ответ», никаких доказательств при этом не предоставив. Тем не менее, квалификационная комиссия установила, что я нарушил запрет на пронос, отказался таким образом от осуществления защиты и воспрепятствовал действиям следователя. Совет в дальнейшем вынес решение о согласии с заключением, но прекратил производство в связи с малозначительностью.
Заявления в прокуратуру и Верховный суд не помогли решить вопрос. Жалобы касались этих самых ведомственных приказов. Сейчас я планирую обратиться в Конституционный Суд с просьбой признать несоответствующими Конституции статью 18 Закона о содержании под стражей и положения двух приказов УМВД.
Адвокат Адвокатской палаты Иркутской области и Иркутской региональной коллегии адвокатов «Консенсус» Павел Рукавишников
В отсутствие неприкосновенности эффективность защиты будет неизбежно падать, а адвокаты начнут попросту бояться делать свою работу. Одна из первых вещей, с которой сталкивается молодой адвокат в России, — необходимость анализировать каждое свое действие на предмет безопасности. Поскольку в целом нормы закона в России носят неясный и оценочный характер, определить границы разрешенного достаточно непросто. Ряд действий адвоката может быть произвольно истолкован как дисциплинарное либо уголовное правонарушение.
Одна из наиболее типичных проблем в связи с осуществлением защиты — это неясность процедуры работы адвоката со свидетелями и потерпевшими по делу. Так, беседа адвоката-защитника со свидетелем прямо законом не запрещена. Однако сказанное адвокатом свидетелю или потерпевшему имеет большое значение и может быть истолковано как нарушение.
Часть 2 статьи 309 УК РФ содержит ответственность за принуждение свидетеля или потерпевшего к даче ложных показаний, соединенное с шантажом либо иными действиями. Понятие «шантаж» при этом не имеет четкого определения. Например, предложение дать правдивые показания в обмен на не публикацию сведений о свидетеле, подтверждающих такие правдивые показания (например, видеозаписи или фотографии), может быть истолковано как шантаж. Признак ложности показаний же зависит исключительно от мнения органов предварительного следствия, которые уполномочены возбуждать уголовные дела против адвокатов (причем самостоятельно и без согласия адвокатских палат). Таким образом, в России сторона обвинения проверяет действия стороны защиты на предмет уголовного правонарушения, что на практике, естественно, ведет к злоупотреблениям. Не стоит забывать, что следствие часто заинтересовано в выходе определенных адвокатов, работающих наиболее активно, из дела.
Существуют и иные способы «справиться» с юристом. Наиболее простой — представление, внесенное в адвокатскую палату. Важно отметить, что оно не является поводом для возбуждения дисциплинарного производства, однако данная «проблема» решается путем подачи следователем такого представления через уполномоченный орган в области адвокатуры — Минюст РФ.
Факт возбуждения дисциплинарного производства уже сам по себе является неприятным для юриста, поскольку нормы Кодекса профессиональной этики адвоката оценочны и не всегда позволяют заведомо понять, имеются ли в действиях адвоката нарушения или нет. В итоге защитник сидит «на иголках», что сказывается на качестве его работы.
Рассматривая пример переговоров защитника со свидетелем или потерпевшим, отмечу, что сказанное в ходе таких переговоров может быть истолковано адвокатской палатой как поступок, порочащий честь и достоинство адвоката, либо умаляющий авторитет адвокатуры. Эти понятия крайне оценочны, что говорит в пользу органов следствия. Аналогично дела обстоят с определением ответственности — за разговор со свидетелем адвокат может получить как замечание, так и прекращение статуса.
В своей практике я сталкивался с подобной ситуацией. Адвокатская палата признала мои действия дисциплинарным проступком, тогда как те же самые действия в дальнейшем оценены судом как законный способ защиты. Эти события вынудили меня доказывать свою невиновность параллельно с работой по уголовному делу.
Вице-президент Адвокатской палаты Краснодарского края, председатель Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП КК, председатель Коллегии адвокатов «Хмыров, Валявский и Партнеры» Ростислав Хмыров
9 августа 2021 года я принял на себя защиту профессиональных прав адвоката Рытькова В.Г., который заявил в Адвокатскую палату Краснодарского края о нарушении его профессиональных прав следователем: она не допустила защитника к участию в деле, при этом рассмотрение жалобы адвоката в суде затягивалось.
Вместе с адвокатом мы прибыли к назначенному времени на судебное заседание в местный Октябрьский районный суд. Несмотря на представленный мной ордер адвоката и удостоверение, судья не допустила меня к участию в деле и при этом не вынесла никакого судебного решения, которое я мог бы обжаловать. Я написал жалобу на имя и.о. председателя суда и в Квалификационную коллегию судей Краснодарского края о многочисленных нарушениях, допущенных судьей в ходе судебного заседания. Жалоба до сегодняшнего дня не рассмотрена, поскольку прошло слишком мало времени.
Самым распространенным нарушением профессиональных прав адвокатов в Краснодарском крае является вызов адвоката, защитника на допрос в качестве свидетеля. Важно то, что допросить адвоката в качестве свидетеля по делу его доверителя нельзя. Следователям прекрасно об этом известно, однако они игнорируют требования действующего законодательства. Для того, чтобы избавиться от «неугодного защитника» они вызывают их на допрос в качестве свидетелей, поскольку, как только адвокат будет допрошен в этом статусе в соответствии с требованиями статьи 72 УПК РФ, он утратит право участвовать в уголовном деле в качестве защитника.
За восемь месяцев 2021 года в Адвокатскую палату Краснодарского края поступило девять обращений адвокатов о вызовах их на допрос в качестве свидетелей по делам доверителей.
Бывают и другие нарушения, например, обыски в жилых и служебных помещениях адвокатов в рамках расследования уголовных дел, в которых они являются свидетелями, что также незаконно.
Адвокат, советник BGP Litigation Антон Помазан
Институт адвокатуры зиждется на принципах законности, независимости, самоуправления, корпоративности и равенства адвокатов. Одной из важнейших гарантий данных принципов является незыблемый институт адвокатской тайны. Ее понятие закреплено в законе: адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием юридической помощи доверителю.
В соответствии с правовыми позициями, которые неоднократно озвучивал Конституционный Суд РФ, Закон об адвокатуре в части регламентации адвокатской тайны и гарантий независимости адвоката является специальным законом и имеет приоритет над отраслевым законодательством.
Существует мнение, согласно которому вопрос защиты института адвокатской тайны наиболее чувствительный в сфере уголовного судопроизводства. Однако следует учитывать, что он также важен в сфере гражданского, административно производства.
В моей практике встречались попытки истребования у адвокатов документов, связанных с оказанием им юридической помощи (в частности, в деле о банкротстве). К счастью, судебная практика по данному вопросу довольно однозначная. Однако даже возникновение риска такого истребования подрывает принципы, на которых основан институт адвокатуры.
Отсутствие гарантий конфиденциальности в отношениях адвоката и доверителя означало бы возможность для одной из его сторон беспрепятственно вторгаться в осуществление автономной деятельности другой стороны, что искажало бы саму суть гарантированного частью 3 статьи 123 Конституции принципа осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон. Доверия к адвокату не может быть без уверенности в сохранении профессиональной тайны.
Почетный адвокат Московской области, адвокат Московской коллегии арбитражных адвокатов Вера Подколзина
В июле 2017 года в Лефортовском отделе начальником криминальной полиции и его заместителем был избит мой подзащитный. Дело еще даже не было возбуждено, шла проверка. Его вызвали в дежурную часть и начали неправомерные методы воздействия.
Силу к моему клиенту применяли достаточно долго, какое-то время он находился без присмотра на лавочке, поэтому смог позвонить мне. Я приехала в отдел, и один из майоров скинул меня с третьего этажа по лестнице. Хорошо, что я не надела туфли на каблуке.
Мне диагностировали вывих лодыжки, голени, руки, а также многочисленные гематомы. Я сразу написала заявление о возбуждении уголовного дела, в тот же день мы обратились в УСБ Москвы. Полицейские отреагировали достаточно оперативно, уже через два часа они были в Лефортовском отделе и сняли материалы с камер наблюдения. Примерно через месяц в отношении майоров было начато производство.
Надо сказать, что вели они себя совершенно неподобающе: писали заявления на привлечение меня к уголовной ответственности и давали заведомо ложные показания. Их поддержали коллеги, к вечеру того дня весь отдел написал рапорты о том, что лично видели, как я, будучи в состоянии алкогольного опьянения, некультурно себя вела и нецензурно выражалась. Однако, когда представители УСБ изъяли записи с камер, все про все забыли.
В декабре 2018 года состоялся суд. Оба правоохранителя признали вину, примирились со мной и моим подзащитным, выплатили нам обоим 1 млн рублей, поэтому я как потерпевшая ходатайствовала перед судом о том, чтобы лишение свободы было заменено на условное осуждение. Суд вынес им наказание в виде шести и четырех лет условно.
Это, пожалуй, первый в России случай, когда адвокат добился уголовного дела в отношении сотрудников полиции, и оно было реально доведено до обвинительного приговора. Хотя, честно говоря, если бы не было видеозаписей, я уверена, что меня бы осудили.
Что делать?
Адвокат, партнер Адвокатского бюро «ЗКС» Алексей Буканев
По моему мнению, исправить сложившуюся ситуацию может только суд. Однако его решения должны быть независимы от следствия и прокуратуры, суд не должен прощать их нарушения и ошибки. Только тогда следователи и прокуроры будет беспокоиться о соблюдении прав всех участников процесса.
Вице-президент Адвокатской палаты Краснодарского края, председатель Комиссии по защите профессиональных прав адвокатов АП КК, председатель Коллегии адвокатов «Хмыров, Валявский и Партнеры» Ростислав Хмыров
Вмешательство в адвокатскую деятельность, осуществляемую в соответствии с законодательством, не допустимо и воспрепятствование этой деятельности каким бы то ни было образом запрещается. Об этом нам говорит часть 1 статьи 18 ФЗ РФ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации». Однако проблема, на мой взгляд, кроется в отсутствии правовых последствий, которые неминуемо бы наступили в случае нарушения указанной нормы.
Введение уголовной ответственности за воспрепятствование законной деятельности адвоката позволило бы погасить пыл правоохранителей, которые вызывают адвоката на допрос в качестве свидетеля лишь с одной только — отвести его от участия в уголовном деле.
Адвокат Адвокатской палаты Иркутской области и Иркутской региональной коллегии адвокатов «Консенсус» Павел Рукавишников
С моей точки зрения, необходимо исключить из цепочки лиц, привлекающих к ответственности адвоката, органы исполнительной власти и особенно — органы предварительного следствия. Также необходимо минимизировать оценочность норм права, допускающих двойное толкование при привлечении адвоката к ответственности.
Почетный адвокат Московской области, адвокат Московской коллегии арбитражных адвокатов Вера Подколзина
Я думаю, что в уголовные и административные статьи надо вносить нормы о воспрепятствовании законной профессиональной деятельности адвоката. Потому что мы не защищены. Если говорить о тех же сотрудниках полиции, они защищены очень серьезно Уголовным кодексом РФ. Они — существа, которых нельзя трогать.
На нас же нет ничего, а если мы вспомним, что у нас судебный процесс носит состязательный характер, то получается, что обвинение защищено абсолютно, а защита вовсе не защищена. Такая вот незащищенная защита.
Источник изображения: pexels.com
