Выдержка из заметки
Крестьянин Уфимской губернии деревни Сихонькино Камалетдинов купил у своего односельчанина Хабабутдинова лошадь, которую последний, в свою очередь, купил у крестьянина Кузьмина. При покупке ни тот, ни другой не брали расписок. Но Камалетдинов, продержав лошадь у себя год, решили продать животное, а потому потребовал от Хабабутдинова соответствующего документа. С этой целью последний отправился к Кузьмину, который обещал ему выдать расписку.
На следующий день Кузьмин явился к своему сельскому старосте с просьбой дать ему удостоверение о принадлежности ему лошади до продажи Хабабутдинову. Эта просьба была исполнена сельским писарем Павловым.
Кузьмин взял его, но, желая придать удостоверению внушительности, перевел на него коптевой оттиск печати сельского старосты Сихонькинского сельского общества с имевшегося у него документа, а затем передал расписку новому хозяину лошади. Вследствие такого перевода печати на удостоверение получилось круглое черное пятно с неясным изображением букв в обратном порядке. Этот поступок Кузьмина явился поводом для предания его суду по обвинению его по 1 ч. 296 ст. улож. О наказ., предусматривающей употребление фальшивых печатей.
Дело это разбиралось в Уфимском окружном суде с участием присяжных заседателей. Они признали обвиняемого виновным в переводе коптевого оттиска означенной печати, а суд, на основании этого вердикта присяжных, приняв во внимание невежество подсудимого и руководствуясь Всемилостивым манифестом 11 августа 1904 года, приговорил его к лишению всех особых прав и к заключению в исправительных арестантских отделениях на один год.
На этот приговор Кузьмин подал в Правительствующий Сенат кассационную жалобу. В ней кассатор указывал на отсутствие в деянии его признаков преступления. Пятно вместо печати, заявил в ней кассатор, никого не могло ввести в заблуждение и совершенно не походило на официальную печать. Сама цель этого перевода была невинного свойства - лошадь действительно принадлежала раньше обвиняемому.
Правительствующий Сенат приговор Уфимского окружного суда по настоящему делу за неправильным применением ст. 296 к деянию обвиняемого Кузьмина отменил, признав, однако, возможным к деянию его применение ст. 300, предусматривающей представление подложного свидетельства о болезни, бедности, хорошем поведении и других тому подобных.
Что грозило бы Кузьмину по нормам современного права?
Согласно фабуле дела, Кузьмин, желающий придать официальному удостоверению больший вес, перевел оттиск печати должностного лица на уже имеющийся документ.
Сейчас действия Кузьмина могли бы квалифицироваться по статье 327 УК РФ за: подделку официального документа в целях его использования (1) или использование заведомо подложного документа (2).
Как указал Верховный суд в постановлении Пленума № 43 от 17.12.2020 — к заведомо подложным документам относятся любые фальшивки, удостоверяющие юридически значимые факты (например, гражданско-правовой договор). Подделкой же официального документа признается как незаконное изменение отдельных частей путем подчистки, дописки, замены элементов и др., искажающее его действительное содержание, так и изготовление нового документа.
Однако, считаю, что в деле Кузьмина не все так однозначно. Умысел его был направлен не на изменение расписки с целью искажения ее содержания, а на добавление к ней атрибутов солидности. Потому в данном деле особой проверке подлежит не только обоснованность и справедливость возможного приговора, а также оценка малозначительности деяния Кузьмина.
Конституционный Суд в Определении № 2552-О/2020 указал, что законодатель наделил правоприменителя правом в каждом конкретном случае оценивать свойства документа и признавать его либо предоставляющим права (освобождающим от обязанностей), либо нет и в зависимости от этого привлекать или не привлекать к ответственности за использование документа как подложного.
С учетом позиции ВС РФ, выраженной в ППВС № 43 от 17.12.2020, суд должен установить, какие именно права мог предоставить лицу или фактически предоставил поддельный документ либо от каких обязанностей мог освободить или освободил. Помимо прочего, Верховный Суд в ином документе (кассационное определение от 22.02.2023 по делу № 5-УД22-159-К2) установил, что под использованием документа понимается его представление в соответствующее учреждение либо должностному лицу.
При этом нельзя не отметить ч. 2 ст.14 УК РФ, согласно которой не является преступлением действие, хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного УК РФ, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности.
Таким образом, при разрешении ситуации необходимо ответить на следующие вопросы:
- искажается ли действительное содержание документа действиями Кузьмина?
- предоставляет ли права либо освобождает от обязанности указанный документ?
- кому этот документ был предоставлен?
Полагаю, что действительное содержание документа действиями Кузьмина не искажается, поскольку лошадь действительно принадлежала ему. Удостоверение направлено на установление юридически значимого факта, который действиями мужчины никак не изменяется. К тому же сам документ предоставлен другому физическому лицу с одной лишь целью — подтвердить когда-то существовавшее право собственности на лошадь. Думаю, в наши дни Кузьмина бы отпустили в виду отсутствия в его деяниях общественной опасности.
